Денег никогда не будет хватать – нужно разумно использовать то, что есть…

Потом ему удалось восстановить знаменитый санаторий «Озеро Карачи» с 135-летней историей. А сейчас Владимир Фёдорович и его команда трудятся над развитием курортной зоны «Бухта Лазурная» на озере Чаны. Этот деятельный человек сумел увидеть и развить потенциал территорий, считавшихся абсолютно бесперспективными. Своим видением того, как вдохнуть новую жизнь в экономику страны, он поделился с журналом СТИЛЬ.

СТИЛЬ: Владимир Фёдорович, на что нужно сегодня делать ставку: на промышленность или на сельское хозяйство?

ВЛАДИМИР ХРИТАНКОВ: Экономика состоит из промышленности и сельского хозяйства, переплетенных между собой, подобно нитям в одном клубке, — разрежьте эти нити, и весь смысл потеряется. Следовательно, нужно рассматривать проблемы, сложившиеся в обоих секторах экономики, в контексте сегодняшнего дня. Начнем с промышленности. Для развития производства нужно реконструировать под потребности рынка старые предприятия или строить новые. А чтобы эти предприятия работали, их необходимо насытить технологическим оборудованием, причем передовым. Что-то из техники можно взять у нас в России, а чего-то у нас нет — в силу причин, имеющих общее название «неудачная перестройка». Следовательно, большую часть оборудования надо закупить за границей, как это сделали в СССР в 30‑е годы во время первых пятилеток.

Советский Союз покупал технику за границей?

Да. Автозаводы, например, докупили у американцев — за зерно, ведь тогда не было ни золота, ни нефти, ни газа. Весь хлеб шел во внешнюю торговлю, его никто не разворовывал. Сейчас нужно точно так же развивать инновации, используя либо китайский принцип — разбирать импортную технологию по болтику и пытаться воспроизвести у себя, либо просто закупать то, что перспективно и целесообразно. Но чтобы что-то купить, нужна валюта. Однако, глядя на сегодняшний курс, мы понимаем, что это неподъемный груз для большинства производств, которые нужно расширить и обновить.

Где же взять деньги?

Во‑первых, необходимо начать контролировать инфляцию. При ставках по кредитам 15–17% развивать производство очень сложно. Производитель закладывает эту цену в продукцию, чтобы отработать стоимость продукта и выплатить банку кредит. Центробанк должен повлиять на то, чтобы те, кто работает в реальном секторе экономики, получали кредиты не более чем под 2,5–3%. Кроме того, государственные монополии, которые являются одним из основных факторов раскручивания инфляции, должны умерить свои аппетиты — есть подозрение, что внутренние издержки этих компаний раздуты до неимоверных размеров. Это отражается на стоимости газа, нефти, бензина, которыми пользуются население и промышленные предприятия. Во‑вторых, для предприятий, желающих купить новое оборудование, нужна государственная программа о подконтрольной продаже валюты по старому курсу 32–33 рубля за доллар и 38–39 рублей за евро. В целом же курс доллара и евро должен быть довольно высоким, в районе 100–120 рублей — чтобы отсечь по максимуму импорт, за исключением тех позиций, которые мы не можем производить у себя.

Но мы не можем производить очень многое.

Ну почему же. Ананасы и бананы у нас расти не будут, согласен, — климат не тот. Но разве мы не можем делать одежду и обувь, которые сегодня приходится закупать в Турции и Китае? Все, что нужно сделать, — применить налоговые методы управления ключевыми отраслями. Вы спрашивали меня, где взять деньги. Так вот в безналоговые или минимально обложенные налогами отрасли будет привлекаться капитал, прежде всего частный. На счетах в наших банках находится около двадцати триллионов рублей частных средств, которые сегодня не работают. Я думаю, что если бы легкую промышленность освободили от всех налогов, кроме зарплатных, на 10–15 лет и при этом государство пригласило бы хороших дизайнеров из Франции и Италии, которые сделали бы для наших женщин и мужчин красивую одежду и обувь, то переток частных инвестиций в эту отрасль был бы обеспечен. И так очень быстро мы могли бы возродить практически любую промышленную отрасль.

Что же делать с сельским хозяйством?

Оно, безусловно, находится сегодня в плачевном состоянии. С одной стороны, мы видим, как строятся целые комплексы по производству молока и мяса, но они обеспечивают некоторые количественные показатели, а проблему занятости населения и проблемы села в целом не решают. Давайте поставим себя на место сельского жителя. Какой минимум нормальному современному человеку нужен для жизни? Рабочее место, средства связи, больница, детский сад и школа, инфраструктура (хотя бы щебеночные дороги) и какая-никакая культура. Сделают ли это сами жители? Нет, это задача государства.

Говорят, в деревне просто никто не хочет работать.

Мы сделали анализ по шести районам Новосибирской области и выявили около ста человек, которые хотели бы развивать фермерские хозяйства. Но сегодняшняя система поддержки сельского хозяйства не в полной мере обеспечивает условия для развития фермерства. Например, кредиты в этой отрасли дают на пять лет, но в сфере мясного животноводства предприятию или фермеру, чтобы встать на ноги, требуется как минимум восемь лет — четыре года уйдет только на то, чтобы появились и выросли первые телята. В идеале в это время проценты по кредиту должно платить за фермера государство. А ведь еще нужно заготавливать сено и корма для животных, и этим должны заниматься те, у кого есть техника. Та сотня человек, которые готовы сегодня развивать собственные хозяйства, — это люди, у которых техника есть, и у многих в избыточном количестве. Они могут заготавливать корма не только для себя, но и для других фермеров в обмен на будущее мясо. По мере роста ферм их владельцам потребуются дополнительные рабочие руки — вот вам и трудоустройство: те, кто не обладает необходимыми данными для организации собственного хозяйства, могут стать отличными работниками. Но теперь встает самый важный вопрос: как продать готовую продукцию?

Качественный товар найдет потребителя. Разве нет?

Мы любим говорить, что рынок все отрегулирует, но сам по себе рынок жить не может. Современный рынок — волны, подъемы и падения, которыми нужно управлять. Допустим, упадет спрос на колбасу, и пока люди не поймут, что не могут жить без колбасы, пройдет много времени — производства встанут, и потом придется их заново возрождать. Поэтому ключевым инструментом как для сельского хозяйства, так и для промышленности является реализация продукции. Необходим формат торгово‑закупочных структур, аналог которых существовал в советское время и к которому надо вернуться во что бы то ни стало, но с учетом современных реалий. Нужно, заключив заранее договоры с фермерами, закупать у них мясо, молоко, птицу и картофель. Но, закупив — продумать, что делать с этой продукцией дальше. Потребуются производства для переработки продукции фермерских хозяйств. Подобное небольшое производство наша компания сделала в Куйбышеве — полуфабрикаты из охлажденного мяса: котлеты, купаты, биточки. Все свежее, все очень востребовано у местных жителей. Так же и с остальными продуктами. Какой смысл, например, перевозить из Алтайского края молочную продукцию, если подобные компактные производства в районных центрах могли бы полностью закрыть потребности местного населения? Россия все-таки не Швейцария, логистика у нас тяжелейшая. Так не лучше ли создавать рабочие места и налогооблагаемую базу у себя, в Новосибирской области? А когда мы насытим новосибирский рынок собственной продукцией, то можно будет выстраивать контакты с соседними регионами, а в перспективе — и с внешними рынками.

Чтобы наладить такую стройную систему в сельском хозяйстве, нужны специалисты. Есть ли у они у нас?

Это серьезная проблема. Считая, что рынок отрегулирует экономику, мы также были уверены, что рынок отрегулирует необходимое количество юристов, экономистов и менеджеров. Но, по большому счету, мы много лет вкладывались в ненужные профессии, от которых нет отдачи. Многие родители не понимают, что большинство новоиспеченных менеджеров не пойдут дальше продавца в магазине. Это одна сторона проблемы. Другая заключается в том, что аграрный университет все-таки выпускает профильных специалистов, но где им работать? Агрономы не нужны, инженеры тоже — не механизаторами же им идти. Получается, что в ключевых отраслях экономики одновременно и безработица, и кадровый голод. Поэтому без грамотной кадровой политики не будет ни промышленности, ни сельского хозяйства. Я считаю, что, как и в советское время, необходимо готовить специалистов разного уровня и для этого мотивировать абитуриентов поступать не только в вузы, но и в техникумы, колледжи, профессионально-технические училища.

Даже если сельскохозяйственная отрасль несколько оживится, смогут ли небольшие фермерские хозяйства конкурировать с крупными брендами, особенно контролируемыми иностранным капиталом?

Это будет трудно сделать, пока в страну будет ввозится, например, по 800 тысяч тонн пальмового масла в год. Уж не знаю, что за нужда это делать? Себестоимость производства? Так давайте введем такие пошлины, чтобы в плане цены это масло выбивало любой продукт, в который оно добавляется. У меня подрастает маленький внук, и мы порой не знаем, что можно взять в магазине, чтобы накормить ребенка без вреда для его здоровья. Ведь даже молоко от известных производителей везется к нам за тысячи километров, хотя для сохранения полезных свойств молока важен буквально каждый час. Я уверен, что местные производители смогут обеспечивать и необходимые объемы производства, и нужный уровень качества продуктов питания. Удалось же это сделать «Карачинской», которая сегодня стоит на полках магазинов по всей России от Магадана до Крыма, а также в странах ближнего зарубежья. Так почему бы нашим руководящим органам не поддержать отечественное производство?

Почему они этого не делают?

Спросите у них. А лучше — доведите это до сведения вновь избранных депутатов. Я бы даже предложил собрать с вновь избранными депутатами круглый стол и выработать конкретные законодательные инициативы, касающиеся изменений в экономике. В конце концов, депутаты для того и избираются, чтобы слушать народ и исполнять его волю.

Владимир Фёдорович, но ведь одного лишь частного капитала не хватит, чтобы практический полностью поменять экономически уклад, а у государства, как известно, денег не хватает.

Денег никогда не будет хватать, поэтому нужно разумно использовать то, что есть. О частных ресурсах я уже сказал — они, как вода, перетекут в те отрасли, где предпринимателям будет обеспечена максимальная свобода. Давайте теперь разберем схему перераспределения финансов на федеральном уровне. Сравним, к примеру, Новосибирскую область и Краснодарский край. Краснодар, с точки зрения климата, гораздо более привлекателен для развития сельского хозяйства. Следовательно, если государство введет налоговые преференции на всей территории России, то свободные финансовые ресурсы перетекут, конечно же, на юг страны. Значит, в Краснодаре от преференций нужно воздержаться, а вот Новосибирскую область с ее суровым климатом и селом, явно находящимся в упадке, — поддержать. Внутри области также необходимо дифференцировать распределение средств, направляя основную часть в наиболее слабые места.

Почему бы вообще не развивать каждый регион, исходя из его специализации, и обмениваться продуктами производства?

Согласен. Возьмем Тюменскую область — территорию, неудобную для сельского хозяйства, кроме южных земель, которые не обеспечивают потребности всего региона. В Томской и Кемеровской областях тоже не так много земель, но они, насколько это возможно, укрепили свое сельское хозяйство за счет других ресурсов. А вот Новосибирская, Омская и Курганская области с их землями могли бы кормить всю Сибирь, включая Якутию, где сельского хозяйства вообще нет. И, кстати, Иркутская область и Красноярский край тоже землями не блещут. Конечно, кооперация должна быть, нужно выстраивать взаимоотношения с соседними регионами. Но для этого у лиц, ответственных за развитие экономики в нашей стране, должен быть предпринимательский тип мышления.

Как у вас, когда вы из неработающего завода сделали одно из лучших предприятий России. Как у вас получилось?

Я бы не сказал, что у нас все совершенно. Но все же мы модернизировали завод, возродили санаторий, теперь решили вопрос, как кормить работников и отдыхающих хорошими продуктами, — сделали свое подсобное хозяйство. И на все это потратили минимум денег, потому что не строили дворцы, а работали с тем, что есть. Впрочем, о полезных свойствах воды озера Карачи, которое называют «Мертвым морем Сибири», многие уже знают. Я бы хотел рассказать о другом нашем проекте, основой которого стали природные богатства нашего края, — это бухта Лазурная на озере Чаны в Барабинском районе, туристический комплекс, который мы развиваем вот уже несколько лет и который войдет в ближайшее время в состав курорта «Озеро Карачи».

Чем уникально озеро Чаны?

Это третье по размеру озеро в Сибири после Байкала и Таймыра. В России входит в десятку крупнейших по площади зеркала, его размеры 90 х 60 километров. По солевому составу вода озера Чаны близка к плазме человеческой крови. Почти половину из этих солей составляют соли магния — микроэлемента, входящего в основу седативных препаратов. Ни дорог, ни оживленных трасс поблизости нет — абсолютнейшая экология: степной воздух, насыщенный веществами, которые испаряет озеро. На островах посреди озера живут пеликаны, носятся крупные серебристые чайки (в народе их называют «мартынами»), чьи крики напоминают человеческий смех. В самом озере водятся сазаны и окуни. Там есть небольшой залив, отгороженный дамбой, где мы занимаемся рыбоводством и в настоящее время вылавливаем ежедневно по 200–300 килограмов свежей рыбы. Также развиты водные виды спорта — хождение под парусом, водные лыжи, прогулки на катерах и моторных лодках. Здесь идеальные условия для занятий кайтингом и виндсерфингом, прекрасная зимняя рыбалка. В окрестностях озера находится и часть нашего подсобного хозяйства, где содержится более тысячи голов крупного рогатого скота мясомолочного направления и производятся молоко, сметана, творог. Ну и, конечно, свой огород: картофель, морковь, свекла, ранетки, ягоды и так далее. Место, идеальное для агротуризма.

А где живут туристы?

В летний период у нас могут проживать до семисот человек единовременно, а в зимний — более двухсот. В этом году к середине августа бухту Лазурную на озере Чаны посетили уже около 26 тысяч человек.

Вы планируете и дальше развивать туристический комплекс на бухте Лазурной?

Да. Для того чтобы люди ездили сюда постоянно, да еще и с детьми, не хватает 37 километров асфальта, хотя это жизненно важный участок для 4 тысяч человек, живущих вдоль этой дороги. В дождь на участке, где заканчивается асфальт, встают более ста легковых машин. Если бы нам удалось решить эту проблему, мы бы увеличили поток туристов на озеро Чаны до 100 тысяч человек.

Что вы делаете, чтобы решить вопрос?

Мы разработали проект и защитили его на федеральном уровне. Называется он «Кластер Озерный» и включает в себя развитие курорта «Карачи» и бухты Лазурной на озере Чаны. Дорога до озера Чаны была включена в этот проект, и федерация должна была по первоначальным расчетам выделить средства на развитие инфраструктуры, включая дорожную сеть, газ, электричество, насосную станцию и очистные сооружения. Всего — около 575 миллионов рублей из федерального бюджета. Но, по ряду причин, от нас не зависящих, мы ничего не получили. Курорт «Озеро Карачи» и туркомплекс «Бухта Лазурная», безусловно, будут жить и работать. Это нужно для населения, это нужно для людей, которые едут к нам со всей страны и со всего мира. И, когда мы говорим о нашем национальном достоянии, что-то трогается с места, но это все равно что телегу шевелить: она проезжает метров пять, а как только ты занимаешься другим делом — останавливается. Нет должной динамики, чтобы качественно делать нужные вещи вовремя. Хотя я уверен, что даже в условиях проблем, называемых экономическим кризисом, можно найти эффективные решения и работать более успешно.